Пермь-36. Право дышать

Живописное место на реке Чусовая Пермского края никак не вяжется с серыми приземистыми зданиями, окруженными колючей проволокой. Это исправительно-трудовая колония для особо опасных государственных преступников «Пермь-36».

Лесная колония

Первые постройки появились в 1946 году. Это была простая лесная колония, в которой содержались люди, осужденные за бытовые преступления, прогулы, опоздания или самовольный уход с предприятия. На исправительных работах они занимались заготовкой древесины, которую сплавляли по Чусовой и дальше до Сталинграда для восстановления города после войны.

Место выбрано не случайно. Тайга. Лес. Транспортный водный путь. Считалось, что заключенных нужно перевоспитывать тяжелым трудом, чтобы они компенсировали свою вину перед советской властью.

Привилегированные осужденные

После смерти Сталина в 1953 году началась новая борьба за власть. Тот, кто творил массовые репрессии, сам оказывается за решеткой. Здесь отбывали наказание работники НКВД, сотрудники правоохранительных органов, которые совершили уголовные преступления.

Менялась идеология, а лагерь оставался прежним

«Рай» на Чусовой потребовался для политзаключенных, тех, кто не был угоден власти и боролся за свои права. Они считались самыми опасными государственными преступниками, которых нужно спрятать как можно дальше. Лагерь под Пермью оказался одним из идеальных мест, поэтому здесь «перевоспитывались» те, кто не хотел принимать идеалы советской власти.

С «политическими» отбывали наказание уголовники, бандеровцы, полицаи, каратели, которым советский суд дал 25 лет лишения свободы, а затем гуманно заменил на 15.

Одним из таких осужденных был Балис Гаяускас, литовский националист и «лесной брат». Его имя нередко связывают только с переводом книги А. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» на литовский язык. И немногие вспоминают, что он убивал мирных литовских жителей, детей и стариков, а также советских солдат. За 20 лет негласной войны в советской Литве «лесными братьями» было уничтожено более 20 000 человек. За свои преступления Балис Гаяускас получил 25 лет тюрьмы и повторно еще 10 лет, которые отбывал в ВС-389/36.

Человек мог получить 7 лет колонии + 5 лет ссылки

В Советском Союзе в Уголовном кодексе не было политических статей, поэтому не могло быть и недовольных советской властью. Таких людей осуждали как изменников родины, террористов, антисоветских пропагандистов по статьям 70, 72 УК РСФСР или отправляли на принудительное лечение в психбольницу.

Человек мог получить 7 лет колонии + 5 лет ссылки, ничего не украв: рассказал анекдот на кухне про власть, нарисовал карикатуру на вождя, выколол глаза на фотографии Сталина в журнале.

Посадить невиновного было проще, чем устанавливать степень вины. Страх самому оказаться на нарах за недонесение был выше разумных доводов. Страна жила в окружении идеологических противников, везде чудились террористы и заговорщики. Правда, были и настоящие шпионы, диссиденты и правозащитники.

Сколько человек прошли через участок строгого и особого режима

Исправительно-трудовая колония состояла из зон строгого и особого режима, в которой в разные периоды содержались заключенные по разным статьям.

Зона строгого режима

• 1946г-1953г – лица за уголовные и бытовые преступления
• 1953г-1972г – бывшие работники правоохранительных органов
• 1972г-1987г – изменники родины, военные преступники за антисоветскую пропаганду, диверсии и вредительство, 513 человек (в том числе, 56 из зоны особого режима)

Зона особого режима

• 1980г-1987г – особо опасные государственные преступники, осужденные ранее за те же преступления, 56 человек

Побег мог только сниться

За всю историю колонии из нее не сбежал ни один человек. Это было невозможно. Система внешних ограждений состояла из 3 рядов заборов с колючей проволокой. Трехметровый забор служил для того, чтобы местные не смогли увидеть то, что происходило на территории. Перед ним находились аншлаги с предупреждением: «Стой, запретная зона!», «Стой, стрелять буду!».

По периметру жилой и рабочей зон шла вспаханная контрольно-следовая полоса. На ней была тропа, по которой ходил вооруженный патруль с собаками. На ночь собак отпускали.

Повсюду стояли вышки с вооруженными часовыми, чтобы визуально контролировать весь периметр. Для предотвращения побегов и других преступлений ставили металлические столбы – система «подснежник». Под ними обустроены датчики на вибрацию. Если заключенные попытаются рыть подземный ход, то на пост охраны поступает сигнал.

Действенным способом охраны стала тотальная слежка всех за всеми и система доносов. Даже если человек не хочет следить, его заставят – за пайку хлеба, пачку сигарет и т.д. Самый главный враг у заключенных – это сами заключенные.

Вновь прибывших пропускали через КПП для досмотра и обыска. Машина ставилась на тщательный досмотр с металлодетектором, а осужденных на 2 недели закрывали на карантин.

I. Изменники родины. Участок строгого режима

В зоне строгого режима были жилая и рабочая части, которые разделялись расстрельной полосой. Переходить из одной части в другую можно было только через КПП с досмотром. Надзиратели имели право выстрелить в любого, кто оказался на расстрельной полосе, так как это считалось попыткой побега. По зоне заключенные ходили только строем, группами с назначением старшего колонны. Даже посещение туалета не было исключением.

Жизнь вопреки системе

В жилой части в 1946 году был построен барак, рассчитанный на 200 человек. А рядом – баня, прачечная, санчасть, клуб и столовая. За состоянием здоровья заключенных в колонии следили. Раз в неделю они ходили в баню, раз в месяц – брили волосы.

Для работы в холодное время года заключенным выдавали валенки, бушлаты, рукавицы, ушанки. Если они заболеют дизентерией или воспалением легких, кто будет работать?!

Под внимательным взором комиссаров велась воспитательная работа, а в воскресенье заключенным показывали пропагандистские фильмы.

Однако любое действие было направлено на то, чтобы сломить волю человека. Но она не ломалась… Люди хотели рассказать, что происходит в лагере. Хотели, чтобы их услышали. Один из заключенных нарисовал план лагеря и спрятал его под полом в пузырьке, другой на армянском языке сделал описание лагеря. Это были страшные преступления, за которые им могли дать новый срок или расстрелять.

Аллея свободы в условиях несвободы

Особое чувство у всех вызывала нежная березовая аллея, которая протянулась вдоль зданий жилой зоны. Если отвлечься от реалий действительности, казалось, что находишься в санатории или пионерском лагере. Конечно, это было нарушением содержания колонии. На территории все участки должны хорошо просматриваться и простреливаться. Березы посадили, когда в колонии содержались представители правоохранительных органов. С тех пор так все и осталось.

Политзаключенные назвали это место «аллеей свободы в условиях несвободы».

Свидание по разрешению

Свидания заключенным давались с разрешения начальника колонии. Он сам решал, сколько времени будет длиться это свидание – 5 минут или 3-е суток. Разговаривать можно было только на русском языке.

Чтобы получить долгосрочное свидание с родными, нужно хорошо работать и сотрудничать с администрацией. В комнатах для свиданий была прослушка, о которой заключенные не знали, но догадывались. Они насыпали на подоконник песок или муку и переписывались с родными. Свидания были очень редкими -1 раз в год или за весь срок, поэтому запоминались на всю жизнь.

Лесоповал. Никто не поверит, кто сам не бывал

Чтобы заработать пайку хлеба, все заключенные должны работать – на лесоповале, пилораме, в производственном помещении или в кузнице.

Вокруг тайга. Но заключенным некогда было любоваться красотами Урала – им нужно валить лес, каждый день вырабатывать план. И неважно, мороз 50 градусов или жара 30 градусов, когда нельзя скинуть одежду и спастись от гнуса и комаров.

Валить лес – опасное занятие. Если вовремя не отошел, ветви кроны или ствол во время падения придавят насмерть или покалечат. А зимой куда бежать, если везде сугробы? Береза падает моментально, замерзшие ветви деревьев ломаются и отскакивают во все стороны, как осколки снарядов. Лес, как будто ждет, когда человек потеряет бдительность, устанет или нарушит технику безопасности. Тех, кто работал на лесоповале, можно сравнить со смертниками.

Летом заготовленные бревна сплавляли по Чусовой, из-за чего русла рек забиты топляками. В назначенном месте баграми бревна вылавливали и отправляли на пилораму.

До 1972 года на лесоповал ходили все. После 72-го – только уголовники, политических за территорию не выпускали. Не доверяли особо опасным преступникам. Они работали на пилораме, в котельной, в кузнице, а также делали детали к утюгам.

Если хотелось получить немного больше довольствия, приходилось перевыполнять норму. Только надолго человека не хватало. Слишком много сил уходило на работу.

Охранники тоже держались за свое место. Например, прапорщик в колонии получал 400 рублей, тогда как заработок по стране был от 50 до 100 рублей. На пенсию выходили в 40 лет и работали без физических нагрузок.

Тюрьма внутри тюрьмы

За малейшее нарушение режима заключенного помещали в ШИЗО – тюрьму внутри тюрьмы. Не застегнул пуговицу на одежде – 3-е суток ареста, опоздал на развод – 10 суток ареста… Человек мог просидеть в камере до 15 суток. После этого жизнь в своем бараке казалась счастьем, ведь можно было присесть на лавку, посмотреть на голубое небо.

А в камере ШИЗО перед глазами только забор в маленьком окошке, бетонные стены и голые деревянные нары без матраса и одеяла, которые нужно поднять к стене сразу после подъема в 6 утра. Под нарами стояли бетонные тумбы, на которые можно присесть. Лежать было негде – только стоять или сидеть. Вокруг один бетон – стол, раковина, туалет.

«Нет прогулки краше, чем от стола к параше» - так говорили в ШИЗО.

В камере изолятора кормят через сутки: день залетный, день пролетный. Взрослому мужчине нужно минимум 2000 ккал в сутки для нормальной жизнедеятельности, а здесь баланда с хлебом едва вытягивает на 1350 ккал. В «пролетный» день, когда поставят кружку кипятка с куском хлеба, только 850 ккал. Человек должен образумиться, понять свой проступок.

Если снова нарушает режим, то он считается рецидивистом. Тогда его помещали в ПКТ (помещение камерного типа) на срок до полугода. Также вокруг бетон, а стены обиты шубой, чтобы заключенные не могли перестукиваться и заниматься антисоветчиной. Низкий потолок не дает разогнуться в полный рост.

От голода в камере умереть не дадут, но и жизни не будет. Если заключенный объявляет голодовку – хорошо, путь трое суток поголодает. А потом его начинают кормить в принудительном порядке через зонд. Кто-то «перевоспитывался», кто-то делал вид, что осознал провинность, проявляя осторожность. Но ШИЗО не пустовал.

II. Небо в клеточку. Участок особого режима

В 1980 году в 700 метрах от участка строгого режима на месте старой пилорамы появилась зона особого режима. Она в несколько раз меньше соседней. А зачем, если в ней не могли передвигаться, а камеры больше похожи на ШИЗО?! Местное население даже не догадывалось, что здесь такое. Они думали, что в здании расположен склад с продуктами для колонии строгого режима.

В бараке, рассчитанном на 30-40 человек, содержались особо опасные преступники, политические, рецидивисты. Они здесь жили, работали, собирали детали к лысьвенским утюгам в соседней рабочей камере, которая была расположена в 10 метрах от жилой.

В зоне особого режима передвижения были запрещены – заключенные находились только в камерах под неусыпным контролем надзирателей. Выводили на работу строго по камерам. Заключенные из разных камер не видели друг друга и не имели возможности общаться. Только небольшая часть заключенных была на «бескамерном содержании» и размещалась в общей камере. Счастьем было выйти на прогулку – каменный мешок 3х4 с колючей проволокой над головой. Вот оно – небо в клеточку.

Шаг вправо, шаг влево – побег и расстрел

Смотреть в зоне особого режима разрешалось только вниз, шаг влево или вправо – побег, прыжок – провокация. Конвой может открыть огонь без предупреждения, если решит, что нарушены правила. Даже ставни-«ресницы» на маленьких окнах камер всегда смотрели только вниз, чтобы заключенные никогда не видели небо и солнце. Все делалось для подавления воли человека.

Раз в неделю заключенных допрашивал сотрудник КГБ, вел беседу, чтобы человек раскаялся и подписал документы, что принимает советскую власть. А ночью оставался, чтобы прослушать, какие беседы ведут заключенные. Вдруг днем человек раскаялся, а ночью снова начинает вести антисоветские разговоры…

Через участок особого режима с 1980г по 1987г прошли 56 человек, которые считались особо опасными государственными преступниками-рецидивистами. Они отбывали срок в 3-й, 5-й и даже в 10-й раз. Большинство из них сидели за свои политические убеждения, которые расходились с официальной политикой советского государства.

Последний заключенный покинул барак 8 декабря 1987 года, после чего колония считается официально закрытой.

Миссия музея

В 1994 году на месте колонии ИТК-36 открылся единственный в России музей-заповедник истории политических репрессий. Чтобы посетители своими глазами увидели, в каких условиях жили и работали заключенные.

Одна из задач музея – чтобы в России никогда не повторились террор и репрессии, пережитые нашим народом в годы советской власти.

Лагерь «Пермь-36» стоял в окружении уникальной уральской природы, которую заключенные никогда не видели. В одном месте соединились сила природной красоты и сила духа человека, который не может поработить никакая карательная система.

Постепенно жизнь проникает повсюду: на месте лагеря – музей политических репрессий, а рядом – красавица-река Чусовая стремительно несет свои воды, также, как и сотни лет назад.

Огромная благодарность за подготовку материала директору Наталии Юрьевне Семаковой и гиду по музею-заповеднику «Пермь-36» Сергею Дмитриевичу Сподину за многочасовую и интересную информацию.

Контакты:

Музей-заповедник «Пермь-36», perm36.com

618243, Пермский край, Чусовской район, д. Кучино 

Телефоны для заказа экскурсий: +7(912)880-99-30, +7(992)204-45-10, +7(982)460-14-08

e-mail: 

График работы: вт-вс 9:00 – 18:00

GPS координаты: N 58° 15' 51.4548" E 57° 25' 57.5616"

Больше интересного в нашем телеграм-канале и группе ВКонтакте